Сретение: Сущий на руках миссионера

Легенда говорит о том, что Симеон Богоприимец, таинственный старец из начала Евангелия от Луки и больше не упоминаемый никем из евангелистов, был никем иным, как одним из семидесяти толковников, переводчиков Священного Писания, Торы и Пророков, на греческий язык в далекие времена царя Птолемея Филадельфа.

Историки и просто люди здравомыслящие пожмут плечами, услышав эту легенду – несомненно, что люди, даже самые святые и праведные, не живут несколько сотен лет. А ведь, судя по этой легенде, святой Симеон был вовсе и не таким уж праведным: он усомнился в переводе и был наказан свои необычайным долголетием, а не награжден им. Встреча с Младенцем несла ему долгожданную смерть, которую новорожденный Мессия освещал своим «пушистым теменем»…

Но легенды не слагаются на пустом месте.

«Легенды… Да знают ли эти маленькие, мнимые умники, что легенды не менее, а даже более важны, чем и факты? Задумывались ли эти мудрецы, что даже самое желание и создавание легенд не менее важны, чем чудеса», — писал митрополит Вениамин (Федченков) в своей известной книге «О вере, неверии и сомнении».

Действительно, во времена правления всесильного эллинистического царя, Птолемея, властителя Египта и сильнейшего правителя в многоязыком, многокультурном и пестром мире, который образовался после завоеваний Александра Македонского, и в котором языком общения людей самых разных народов был один из вариантов греческого языка, койне, было совершено великое дело миссии Ветхозаветной Церкви.

Священное Писание еврейского народа стало, по решению Духа Божьего и людей, достоянием не только тех, кто мог читать квадратные буквы без огласовок, передающие слова странного и малоизвестного языка, большинство из знавших которых в быту говорили вовсе не на нем, а на распространенном арамейском или на греческом.

Тайну Завета Бога с людьми решено было рассказать всем людям во вселенной, «обитаемой земле» или ойкумене: таким словом теперь назывался после Александра огромный мир Средиземноморья, соединивший народы, прежде считавших друг друга недолюдьми, говорящими на непонятных языках.

Миссия перевода Священного Писания на греческий язык была сложна, многоэтапна и ставила порой дерзкие, почти богохульные задачи перед переводчиками.

В самом деле, как перевести Тетраграмматон, Имя Божие, открывшееся Моисею при неопалимой купине, YHWH (как принято произносить теперь, ЯХВЕ)? (Исх.3:14) Недостаточно просто сделать перевод на греческий язык семитской грамматической конструкции, аналога которой в греческом языке нет. Да и что передал бы буквальный перевод? Надо было донести до грекоговорящих народов смысл, а не букву грамматики. И тогда дерзновенные александрийские переводчики, люди высококультурные, знающие античную культуру мысли, решаются заменить слово YHWH на греческое «ὁ ὤν», (целиком: «ἐγώ εἰμι ὁ ὤν» — Я есмь Сущий) в нашем, церковно-славянском переводе – «Сый», «Сущий». Мы слышим это слово всякий раз в священническом благословении – «Сый благословен Христос Бог наш». На каждой иконе Спасителя это Имя, Его Имя, вписано в крещатый нимб.

Сущий – это термин античной философии, искавшей первоначало мира, первую стихию, истоки бытия. И на этот вопрос греческих философов (а греческий ум по природе философский и каждый античный человек, говорящий на греческом, был в той или иной степени знаком с носящимися в воздухе философскими идеями!) александрийские переводчики дают миссионерский ответ – первоначало мира есть наш Бог, Бог Израиля.

В античности также был любим и распространен образ рождения некоего божественного Младенца от божественной Девы как знак прихода благих времен, золотого века. И именно эту тему подчеркнули александрийские переводчики, мудрецы и миссионеры, в знаменитом отрывке из Исайи пророка – «Се, Дева приимет во чреве…» (Ис. 7:14).

«Как от века твердили пророки, пели боговещие жены1, Дева зачнет во чреве, сына родит Отроковица…» (С.С.Аверинцев. Благовещение).

Там было много и других тем, которые во времена Исайи были понятны и актуальны для его современников, но совершенно непонятны и неактуальны для подданных Птолемея. И поэтому миссионеры дерзнули и сказали – вот Он, наш Бог, сотворит то самое знамение, которое вы, все народы, так нетерпеливо ждете. Но это не дело рук ваших богов – это дело рук только нашего Бога.

Много и других примеров миссионерства в Переводе Семидесяти, в Септуагинте. Некоторые люди, прочитав перевод с еврейского и текст на церковно-славянском впадают в панику и говорят, что «их обманули», что, дескать, «царь», то есть текст, «не настоящий».

Нет, все настоящее. Просто текст не упал с небес. Текст для людей, а не люди для текста. Текст печатлеет Откровение Божие на понятном для людей языке, в понятной для их культуры форме, а не замораживает единожды прозвучавшее священное слово. Бог в Своей Священной Книге (вернее, книгах – «библиа» — это именно книги, даже небольшие книжки, и это название тоже пошло со времен перевода Торы на греческий) призывает всех людей. Он должен быть понятен всеми на земле от Египта до Инда, от Эдессы до Афин и – позже – до Рима.

Универсализм Исайи и других пророков, говорящих о том, что Весть, хранимая Израилем, должна открыться человечеству, чтобы все народы пришли в Святой Храм Бога, в полноте была осуществлена Христом.

…Вот Он, Мессия-Христос, на руках у старца-миссионера, единственного и самого счастливого миссионера, держащего на руках осуществование своего миссионерского служения –целожизненного, тяжкого служения… Это только начало пути Того, кто восставит из мертвых храм Тела Своего и сделает Иерусалимский Храм ветхим, как упразднил Он Ветхий Закон. Но для Симеона, александрийского мудреца, знатока Закона, великого переводчика и миссионера достаточно просто осязать руками Его, принесенного в Храм по ветхому закону руками юной Девы, чтобы увидеть долгожданный свет вокруг Его пушистого темени – свет во откровение языков. Ибо для откровения славы Божией среди языков жил и трудился Симеон-переводчик, Симеон-миссионер, Симеон Богоприимец.

И неслучайно рассказ о нем сохранил благодарный язычник, а потом евангелист – Лука, написавший «евангелие для эллинов», как часто называют его, третье, Евангелие.

Ольга Шульчева-Джарман