РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ УСПЕНИИ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ

Однажды мне довелось смотреть иностранный фильм по сюжету Деяний Апостольских. Не запомнились ни название, ни имя режиссера, в памяти осталась только одна из первых сцен. Конец летнего дня, солнце ниже. Община первых христиан. Откуда-то с работ возвращается усталый апостол Иоанн Богослов. А Пресвятая Богородица испекла для него хлеб, протягивает только что вынутую из печи булку. Она совсем старенькая, но легко узнаваема по тунике и омофору и лику, словно на иконе. Всё правильно: ведь Спаситель сказал с креста именно Иоанну: «Се Матерь твоя».

Мы почти ничего не знаем о кончине – Успении Пресвятой Богородицы. Не знаем даже в каком году это произошло. Святой Евсевий Кесарийский считает, что в 48-ом, и, наверное, близок к правде. Мы не знаем доподлинно, но ведь апостолы были наверняка моложе.

Итак, 48-ой год. Пятнадцать лет после Воскресения Христова и примерно столько же до Неронова гонения. Середина того счастливого времени, что было дано первым христианским общинам, дабы встать на ноги.

Полтора десятка лет назад, когда Спаситель вёл учеников на место Вознесения, они беспечно спрашивали: «Не в это ли время, Господи, восстанавливаешь Царство Израилю?» И ответом было: «Не ваше дело знать времена и сроки».

С тех пор прошли годы, пережито чудо Пятидесятницы, иные апостолы уходили странствовать, Петр и Павел попадали в темницы, но… как будто никто не погиб. Кроме разве что первомученика Стефана, но тому явно устроили несправедливую расправу, прервали жизнь раньше срока.

Один день сменял другой, и даже Тавифа воскресла. И, быть может, всем казалось, что смерти действительно больше не будет? Да апостолы пока не правят миром, но подумаешь, какая важность, не лучше ли тихо жить в своей общине, среди братьев-единоверцев.

И вдруг умирает Пресвятая Дева, любимая Мать.

Праздник Успения Ее приходится на самый конец лета, когда осень напоминает о себе разве что дождями да отдельными пожелтевшими берёзовыми прядками. И теплых солнечных дней впереди наверняка ещё немало. Да все же какие-то листки пожелтели, какие-то цветы увяли – и это непреложное свидетельство того, что впереди зима. Но не пережив зиму, мы не встретим нового лета.

Так и со смертью. После Воскресения Христа смерти больше нет, она не имеет значения. Но все-таки все мы обязаны через нее пройти. Ибо если зерно, брошенное в землю не умрет, то и не оживет, и не даст плода. Так что всех нас ждет и оледеневшая почва, и сверху слой пушистого снега.

Остается тайной – почему Господь забрал тело Своей Матери. Известны примеры Илии, Еноха, Моисея, вознесённых на небо, но им надо сохраниться живыми до поры, до событий Апокалипсиса, чтобы появиться вновь, проповедовать, спасать, противоборствовать и в итоге все-таки погибнуть.

Можно предположить например, чтобы над таковым не было поругания. При этом «поругание» не обязательно от язычников. Сколько у нас некрасивого и неуемного почитания мощей святых! О поясе Ее (согласен, величайшая святыня) сочинили, что прикосновение к нему исцеляет женщин от бесплодия, и при этом хранят его на Афоне, куда женщинам входа нет…

Но можно и предположить, что тело Богородицы взято для того, чтобы уже, раньше всеобщего срока, с Ней как-то особо произошло таинство воскресения. Нет, это вовсе не учение Церкви, но и не ересь как будто. Так считал, например, святой Григорий Турский: «Господь взял тело [Пречистой Матери] в облако и принес его в рай, где душа опять с ним соединилась».

Пресвятая Богородица, хотя и уснула телом, слышит наши молитвы, отвечает на них. И это одно из лучших доказательств тому, что смерти все-таки нет. Для Бога нет мертвых, но все живы.

Остап Давыдов