Чего стоят крылья

Памяти Михаила Лермонтова

Один неумный молодой человек, больше движимый завистью, чем познанием, после моей лекции о Лермонтове говорил: «Вы здесь его чуть ли не святым представили! А он, а он…»

Но что же мы такого знаем о Лермонтове, вызывавшем при жизни столь разные оценки, не имевшем ни одного друга, никогда не встречавшемся с девушкой, отвергаемым и отверженным, но и тем, кто говорил о важнейшем как никто ни до него, ни после?

***

Вся жизнь человека строится вокруг его мыслей. И если мысли обычного человека так или иначе вращаются вокруг его бытовых забот, то Лермонтовская мысль настолько велика по охвату и титанична, что ни она, ни его жизнь, ни поэзия ни страдания вообще не могут быть объяснены помимо церковного богословия. Или это будет, говоря словами Честертона, то же, что писать книгу о первооткрывателях Антарктиды Беллинсгаузене и Лазареве, и ни разу не упомянуть саму Антарктиду.

Все лермонтовские стремления и весь литературный труд строятся вокруг отношений Бога и человека. Его волнует Дантевский вопрос: «Я поднял глаза к небу чтоб увидеть — видят ли меня?».

А вся его боль, бо́льшая, чем боль одиночества, кроется в том, что он, в отличии от Данте, не знает на этот вопрос ответа.

Вины Лермонтова в этом нет — ведь за всю жизнь он не встретил того, кто мог бы сказать ему, что он, Лермонтов, драгоценен небу. Настолько драгоценен, что святые оптинские старцы буквально плакали о его гибели и говорили высокие слова о устремлённости его души к подлинной высоте.

***

Многим людям непонятно — в чём причина скорби тонких и ранимых людей? Ведь у них все живы. Они здоровы и занимают определённое положение в обществе. Но дело в том, что поэты — это люди чувствительные к раю и ко всему райскому. Чувствительные ко всякому проявлению духовного мира. И когда они не находят эту райскую красоту в окружающем — это вызывает у них страдания бо́льшие, нежели какая-либо потеря или болезнь. Таким был Лермонтов в повседневной жизни — то, что никак не трогало тех, кому для счастья было довольно мира сего, угнетало его тонкую душу, потому, что

…звуков небес заменить не могли

Ей скучные песни земли.

А если ты всем сердцем тянешься к раю — то этот диссонанс бытия и есть источник такого мучения, о котором имеют знание только духовные люди. Чтоб понять покаянный плач о поиске Бога Силуана Афонского нужно быть сродни этому титану Духа Святого. И никто прочий, не переживший жажду ощущать Бога, не в состоянии понять его слёз.

***

Никто из окружающих детство поэта людей не обращал внимание на «грёзы его души». То есть ему во всём мире не было помощника и товарища. Он одновременно и мучается от одиночества и ищет родственную душу. Такого друга, который примет его жизнь в своё сердце до конца. То есть, ищет то, что невозможно ни для кого, кроме христианского подвижника. И такого человека в его окружении нет.

***

Домашние учителя юного Лермонтова не блистали педагогическими талантами и не могли ему дать чего-либо, кроме схоластики и набора внешних, не пережитых сердцем знаний. Потому мудрый поэт рано занялся самообразованием — он читал всё, что только находил в библиотеке имения. Можно сказать что библиотека заменила ему образование и отвела от него схоластичность. Он владел европейскими языками (английских, немецких и французских писателей он читал в оригиналах), и прекрасно изучил европейскую культуру и литературу.

***

Когда Лермонтов влюблялся, то, поначалу, он вызывал интерес у девушек, но потом ему каждый раз предпочитали успешного в делах мира сего кавалера и поэту отказывали. И это — закономерно. Единственное, что мог предложить девушкам поэт — это устремлённость к небу. Для обычных дам это всё равно, что ничто. Чтобы оценить такой настрой души гения девушка должна, как правило, выйти замуж и вдоволь помучиться со своим суперменом на земле. Тогда она только и может захотеть неба в отношениях. Но она будет уже замужем, а потому поэт каждый раз останется в одиночестве. Кто же может подойти ему и какая девушка могла бы ответить согласием поэту? Только та, кто хотела бы, забыв себя, послужить Богу, людям и литературе через постоянную заботу о поэте, который во всех делах мира сего подобен ребёнку. Если такое предложить обыкновенной девушке, нацеленной на удовольствия или обычную семью «с ремонтами, поездками в Крым, зарплатами и дачей» — то она назовёт ненормальными всех, кто ей это предложит — включая и гениального писателя или поэта. Тут нужна та, кто готова послужить небу в лице писателя. И то счастье, которое он ей за это дарует, будет много больше всех благ мира сего, которые дают обычные кавалеры обычным девушкам. Но оценить это способна только подвижница, живущая для других.

***

Лермонтов находясь во всяком обществе чувствует, что люди живут ложным и ложно, что их идеалы сводятся к тому, что они превращают жизнь в состояние недостойное того, чтоб её прожить. Он явно видит, что в отношениях всех ко всем ходит холод. А он желает райского тепла, которое очень редко можно встретить на земле. По сути Лермонтов хочет той высоты отношений, о которой Христианство говорит как о возможности для идущих по пути преображения.

У Сергея Довлатова есть такой диалог, когда он, обращаясь к некому писателю, говорит:

-Толстой не согласился бы жить в этом районе.

И получает ответ:

— Толстой не согласился бы жить в этом году.

Мучения Лермонтова, это мучения человека, который не может принять не просто то или иное нестроение общества, не то или иное несовершенство людей, но положение Вселенной, как места подвергшегося грехопадению, а потому вмещающего в себя искажение и ложь.

И здесь его могло бы исцелить богословие и молитва, первое дало бы ему верность мысли и оценки всего, а молитва помогла бы дышать воздухом рая. Но его некому было научить ни тому, ни другому.

Артём Перлик