Данте как терциарий

Как правило, о Данте говорят как о поэте, как о мыслителе о нём впервые заговорил Осип Мандельштам, а как о христианине – Георгий Чистяков.

И уж совсем мало кто знает, что в юности Данте был послушником в братстве святого Франциска Ассизского, которого очень чтил. А когда поэт умер, то все его родственники и друзья с удивлением узнали, что он был францисканским терциарием, членом третьего ордена младших братьев.

Терциарии – это христиане, которые стараются жить с монашеской глубиной, но вступают в брак и не приносят специфически монашеских обетов. Таким человеком оказался и Данте, для которого Евангелие было одной из величайших радостей жизни, и который болел сердцем о том, что верующие чаще всего живут недостойно своего звания.

Потому Данте читает не всякий, и уж точно не тот, кто поверхностен в религии.

В своё время Вольтер ехидно замечал, что слава итальянского классика будет расти тем больше, чем меньше его читают. И действительно, остроумный Вольтер не обладал мудростью для такого чтения, транслируя в этом отношении свой собственный опыт малости.

А среди читателей Данте был, например, Андерсен, который и сам был тончайшим религиозным мыслителем, как и Данте, опередившим своё время в понимании евангельских смыслов. Так, и Данте и Андерсен в русле святых отцов говорят о спасении не знавших Христа, но живших как христиане. Эта мысль была основательно забыта в церквях, и нужна была тонкость поэта и сказочника, чтобы напомнить миру такие вещи.

Итак, Данте стремился жить в согласии с Евангелием, и не боялся говорить вслух, когда видел, что его современники далеки от красоты Христианства. Такие его заявления и строки звучали революционно, потому что церковный мир к рождению Данте отвык называть вещи своими именами, и нужен был поэт пророческого дерзновения, чтобы говорить вслух для всех то, о чём другие не осмеливались даже думать.

Бог даёт ощущение всемирности, безграничности нашему существованию. То же чувство приходит в сердце и от строчек Данте.

Вольтер ошибался, когда говорил, что, чем больше «Божественная комедия» Данте известна, тем меньше её читают. Есть и мнение, что, если уж читают, то только первую часть, – «Ад». И это неудивительно, – ведь до «Рая» читатель (и в жизни, и в книге) должен ещё дорасти.

Дантовский рай – есть свет и победа, он полон паламитского богословия света Господня, воплощенного в удивительных и высоких стихах. Здесь, предвосхищая свое время на много столетий, Данте утверждает возможность спасения нехристиан и некрещеных младенцев – обе идеи совершенно святоотеческие и евангельские (См. Мф.25), но и абсолютно далёкие от средневекового западноевропейского сознания, для которого любой некрещёный вообще не являлся человеком.

Данте утверждает, что смысл всякой красоты в Боге, и мы радуемся тому, во что Бог облекает благодать и чего Он касается.

Уже я вижу ясно, как, сияя,

 В уме твоем зажегся вечный свет,

 Который любят, на него взирая.

 И если вас влечет другой предмет,

 То он всего лишь — восприятий ложно

 Того же света отраженный след.

Рай Данте рисует как свет Господень, как Его победу, любовь, мудрость и красоту. Потому-то эту часть «Божественной комедии» почти никто не читает – ведь, чтоб понять такие строки, нужно самому иметь опыт большой благодати, помогающий видеть мир так, как бытие открывалось Данте. И, конечно, такие тексты каждый раз понимаются по силе жития!

«Отцу, и Сыну, и Святому Духу» —

 Повсюду — «слава!» — раздалось в Раю,

 И тот напев был упоеньем слуху.

 Взирая, я, казалось, взором пью

 Улыбку мирозданья, так что зримый

 И звучный хмель вливался в грудь мою.

Это обновление смыслов, возвращение современности к забытому Евангелию – и есть труд Данте как терциария, человека Вселенской Церкви, поэта Господня.

Артём Перлик

Смотрите предыдущий материал нашего автора: «Данте как евангелист»