Писатель и рай

Увидев, что Артём Перлик написал заметку о «Расторжении брака» К.С. Льюиса, я сначала обрадовался – ведь я тоже очень люблю эту книгу, и не раз её перечитывал. Однако, чем дальше я вчитывался в текст Артёма, тем всё более убеждался в том, что он читает, имея на глазах урим и тумим, схватывая особые небесные смыслы. «Книга о способности и неспособности понимать», – говорит он, а я в упор его не понимаю. По-моему сочинение Льюиса совсем о другом. Но тем и хороши великие книги, что каждый может найти в них нужное для себя.

По-моему «Расторжение брака» – история о том, как на пороге Царства Божьего, Рая встретились два писателя. И оба признались друг другу в том, что они графоманы. Хотя на земле они – и Дж. Макдональд и главный герой, за которым угадывается сам К.С. Льюис – оба они обладали изрядной славой, не только как писатели, но и как христианские проповедники. Только в Рай иначе не войти.

Ибо писатели, творцы – уж точно дети от расторгаемого брака между Раем и Адом.

Младший писатель начинает рассказывать старшему о том, как восхищается его книгами – кто на земле способен удержаться от мгновения славы! Но старший кладёт ему руку на плечо: «Не надо, я всё это знаю…». Здесь всё прошлое не имеет значения.

Но увы, писатели «по глупости редко желают» попасть в Рай хотя бы на экскурсию. Их тянет на землю, где «они морочат головы бедным дурачкам – медиумам, или подглядывают за своими детьми, или таскаются по библиотекам — смотрят, есть ли спрос на их книги».

«Милтон был прав, – говорит старший писатель. – Всякая погибшая душа предпочтет власть в аду служению в раю. Она что-нибудь, да хочет сохранить ценой гибели, что-нибудь, да ценит больше радости, то есть больше правды. Испорченный ребенок скорее останется без обеда, чем попросит прощения».

Ад – место непрерывного, но бесплодного творчества, точнее безбожного. Любые желания в Аду (в книге Льюиса) немедленно исполняются. Но рано или поздно его воля, его творческое воображение входит в противоречие с воображением другого. И тогда остаётся только удаляться от всех, строя силою мысли всё новые коридоры и комнаты (сиречь, сочиняя всё новые страницы, которые мало кто откроет).

В Аду можно выдумать себе и любовь, и Бога – только это будет эгоистическая выдумка, реальная не более, чем «угол шкафа» (образ из другой книги Льюиса, из «Писем Баламута»). Мать, надеющаяся возвратить сына из Рая в Ад под свой присмотр, именно любит его, только больной любовью. Жертва, не желающая видеть в Раю своего убийцу, жаждет «правды» – увы, она «насытится» ей, только в Аду.

Ад – это место творчества, потому что там всё время чего-то не хватает. На самом деле не хватает Бога. А что в Раю… что есть, условия здесь не важны (а ведь трудно делать каждый шаг, когда твою ногу каждая травинка пронзает как игла), но здесь Бог…

«А мне скоро разрешат писать? – спросил Призрак. Дух засмеялся. Ну, если ты об этом думаешь, тебе вообще писать не удастся, сказал он. – То есть как? – Если ты смотришь только для того, чтобы писать, ты ничего не увидишь. – А для чего еще художнику смотреть? – Ты забыл, сказал Дух, ты сам начал не с этого. Твоей первой любовью был свет, и ты начал писать, чтобы показать его другим. – Ах, когда это было! отмахнулся Призрак. С тех пор я вырос. Вы, конечно, видели мои последние работы. Меня интересует живопись сама по себе».

Так дело не в том, что фарисеи должны что-то понять… Они вместе с Траяном усядутся на травке и будут созерцать нагих женщин, ибо и это в Раю не грех. Дело в том, что, как бы страшно это ни звучало, поэт должен перестать быть поэтом, буквально «самим собой».

Но страшно это только по меркам земным. Вспомним наши обычные путешествия: мы спешим, восхищаемся, фотографируем, постигаем… Потом, после долгого ночного перелета, дождавшись в аэропорту первого утреннего автобуса, добираемся домой, поворачиваем ключ в замке… И со вздохом «Слава Тебе, Боже!» – падаем на диван. Фотки и трофеи путешествия – флаеры, монеты, билетики, камни и ракушки превращаются лишь в сувениры, в памятный, но хлам, теряя прежние смысл и ценность.

Ибо Рай – это возвращение Домой, к Богу. В этом мы сходимся и с Перликом, и с Льюисом.

Юрий Эльберт