Спасенная рукопись

29 января – память святых мучеников Спевсиппа, Елевсиппа, Мелевсиппа, бабки их Леониллы и с ними Неона, Турвона и Иовиллы. 8 марта – память священномученика епископа Поликарпа Смирнского.

Эта история началась в порту города Смирны девятнадцать веков тому назад. Большой корабль отправлялся в Галлию, нынешнюю Францию. Епископ Поликарп напутствовал троих пассажиров – своих учеников-миссионеров, пресвитеров Андохия, Венигна и диакона Фирса.

– Напрасно вы волнуетесь за нас, владыка, – убеждал архиерея молодой священник Венигн. – Римские законы предписывают казнить христиан, но такое случается не так часто, обычно по доносу. Многие чиновники и сами обратились ко Господу. В городе, куда мы направляемся, мы остановимся у самого сенатора!

– Так-то оно так, но чувствую, дети, приближаются последние времена, а перед ними – суровейшие гонения.

Владыка Поликарп много говорил о последних временах и конце света, ведь он был учеником самого апостола и евангелиста Иоанна Богослова, написавшего книгу Апокалипсис.

В те годы на трон взошёл император-философ Марк Аврелий. Он сам проповедовал аскетическое учение стоиков. Внешне похожее на христианство, оно призывало к смирению, к отказу от богатства, к нормам этики. Вот только о воскресении из мёртвых и о богочеловечестве Христа в нём не было ничего.

Миссионеры благополучно добрались в город Эдуя (юго-восточнее нынешнего Парижа), где их с почётом принял сенатор Фавст, сам православный христианин. Понятно, что в его городке никаких гонений не было, и миссионеры спокойно занимались своим делом: крестили, служили литургии, проповедовали.

Однажды за завтраком сенатор угощал гостей отменным сыром. Миссионеры удивлялись, что за прекрасный сорт. Оказалось, из соседнего города на реке Марне – в наше время он называется Лангрэ, и тамошний сыр гурманы ценят до сего дня.

– Там живёт моя сестра, почтенная матрона Леонилла. Мы оба верующие с детства. А внуки у неё некрещёные. Сын её когда-то выбился в политики, и чем дальше шагал по карьерной лестнице, тем больше погружался в язычество. Жена его родила сразу тройню и скончалась. Муж начал пьянствовать и тоже вскоре помер. Троих сирот воспитывала бабушка Леонилла, только вот крестить их было некому. Теперь юноши повзрослели и совсем отбились от рук. Хотят стать воинами, хулиганят. Трудно будет им стать христианами.

– И всё-таки их надо крестить! – сказал священник Венигн и собрался в дорогу.

Дом Леониллы хранил следы былого богатства. Хозяйка усадила гостя за стол, обещала к вечеру на проповедь собрать всю округу. Пришел бы и местный философ Неон. Тот давно интересовался христианством, но последнее время увлёкся стоицизмом. Ещё бы императорское учение! Если сам кесарь пишет о нём книги, патриот Рима не может воспринимать их иначе.

Дверь отворилась, и вошли с улицы её внуки Спевсипп, Елевсипп и Мелевсипп.

– Ба-а, ты дома? У нас гости что ли?

– Значит, удачно мы шашлычок перехватили, – один из парней стал выкладывать на стол жареное мясо. – Представь, ба, с нас не взяли ни динария. В храме Немезиды сегодня большое жертвоприношение, и всем участникам церемонии мясо раздавалось бесплатно.

Но гость и не думал притрагиваться к мясу, задумчиво жуя кусочек сыра. Бабушка посвистела, и в комнату вбежал пёс.

– Что виляешь хвостом, дружочек? Вот тебе гостинец от самой идолицы Немезиды, – приговаривала Леонилла, скармливая зверю один кусок за другим.

– Не, ба-а, так не честно. Мы тебе «святыньку» принесли разве для этого…

– Послушайте нашего гостя, ребята, и более не поклоняйтесь ложным богам.

Батюшка Венигн рассказал юношам о едином Боге, о Христе.

Внезапно юноши стали наперебой рассказывать, что всем им троим накануне приснились чудесные сны. Спевсиппу привиделось, что бабушка угощает его молоком и приговаривает, что это особое молоко, оно даёт мудрость. Елевсипп видел царя в золотых одеждах. Самый подробный сон приснился третьему брату Мелевсиппу. Будто все трое они на войне и попали в плен, враги их собираются пытать и мучить. Но приходит некто, видом Царь, и платит большой выкуп, даже Себя Самого отдать готов в заложники, лишь бы парней отпустили. С них снимают оковы, свобода и …пробуждение.

Так пророчески юноши увидели свою будущую христианскую судьбу.

К вечеру в доме Леониллы собрались соседи. И молодая мать Иовилла с ребенком, дочь местного преуспевающего чиновника, и местный философ Неон, и друг его и собеседник Турвон. На следующий пошли они все на реку Марн и крестились. Скоро священник Венигн засобирался назад.

– Жаль, нельзя вам, батюшка, остаться, – сетовала Леонилла. – Помогали бы советом, а то трудно растить мальчишек без отца. Крещение крещением, но характер трудно изменить в одночасье. Помоги им, Господи, избавиться от необдуманных и дерзких поступков.

Священник обещал ей, что будут приходить письма. Конечно писать каждому в отдельности – никаких сил не хватит, да и грамотой владел не каждый. В ту пору посылали письма «окружные» – в одной христианской общине прочтут его, передадут в другую. Так повелось с апостольских времен – с посланий Петра, Павла, Иоанна Богослова, так поступал и учитель их святитель Смирнский Поликарп.

…Прошли месяцы, а может быть годы. Однажды в городок на Марне пришло долгожданное письмо. Со скорбью оно повествовало о казни святителя Поликарпа, впрочем и показывало образец христианского поведения. На владыку поступил донос. Об этом узнали влиятельные христиане, предлагали владыке бежать, но он смирно ждал, пока раздастся стук в дверь. Воинов, пришедших совершить арест, он угостил и раздарил им последнее своё имущество, так что и те готовы были отпустить его, но старец сам отправился в тюрьму. Приговор – смертная казнь через сожжение. Ему предлагали прибить руки к столбу, вокруг которого разгорится костер, но старец уговорил их не делать этого – как же тогда осенять себя крестным знамением? Во время казни огонь, конечно, не тронул старца – Бог не допускал до последнего гибели угодника Своего. Но воины кинулись и беззаконно зарубили старца мечом.

Вечером в темноте, не зажигая свеч, читали марнские христиане это письмо. Пошатываясь ушёл философ Неон, погруженный в горе, молчал Турвон. И только братья-мальчишки шептались:

– Вот какие «справедливые дела» творит наше государство именем лжебогини Немезиды. Надо чтобы всем это стало ясно, чтобы каждый узнал суть…

Наутро городок облетела чрезвычайная весть: кто-то осквернил храм Немезиды возле здания суда. Храм имел государственное значение, а ритуалы в нем были чем-то вроде печати, подтверждавшей серьезность намерений. Уронить статую Немезиды – все равно что в советское время сбросить с постамента бюст Ленина, а о красное знамя ноги вытереть.

Улики быстро привели в дом Леониллы. Парни и не скрывали, что ночная вылазка – их рук дело. Возмутителей спокойствия арестовали и отвели в тюрьму.

Допрашивали их судьи-палачи Квадрат, Палмат и Гермоген.

Особенно усердствовал Квадрат. Он напоминал мальчишкам об их отце, который дослужился до определенного уровня и служил бы дальше, если бы не спился. Рисовал карьерные перспективы в армии, называл христиан неудачниками. Видя, что не может убедить, дал оплеуху одному, другому… Скоро дошло до того, что старшего привязали к двум наклоненным деревьям, грозились отпустить их и разорвать тело на части – но юноша готов был пострадать за Христа.

По римским законам их приговорили к сожжению. Как будто не слыхали судьи, что христианские отроки в огне не горят… Так вышло и на этот раз: огонь не опалял парней, зато сгорели их путы – бегите, куда хотите. Но парни оставались на месте и славили Христа.

Тогда разъяренные воины бросились на юношей с мечами и зарубили их. Это важный сюжет в христианских житиях, который мы уже наблюдали в случае с епископом Поликарпом. Разберёмся: суд приговорил их к сожжению, так? Огонь не тронул мучеников. За одну провинность положена одна казнь (так же, если порвалась веревка, повешенного милуют). К усечению мечом их никто не приговаривал, да и не за что – снова за вину, которую они уже искупили? Абсурд и поругание римского правосудия, считавшегося одним из самых справедливых в мире.

Итак, мальчишек зарубили мечом. Зарубили и бабку их Леониллу, почтенную римскую матрону, пришедшую поддержать внуков в последний час – её-то суд вообще ни к чему не приговаривал! Попала под горячую руку и молодая мама Иовилла, её сначала подвесили за волосы на глазах у мужа и ребёнка, а потом зарубили мечом. Начали хватать людей в толпе. Сбесившийся Квадрат и его воины устроили в своем городке самый настоящий террор.

«И все должны молчать! – брызгал слюной Квадрат. – Никаких жалоб ни в Рим, никуда! Тому, кто проговорится, язык вырву, а потом казню!»

Только местный философ Неон не мог этого терпеть. Больше он не верил ни императору Марку Аврелию, ни пропагандируемому им фальшивому стоицизму. Он не проговорился – он записал произошедшую историю на пергаменте.

Трагедия писателя в том, что даже тот, кто пишет в стол, рано или поздно даёт свою рукопись почитать. Естественно выжившие христиане городка знакомились с ней. Донос Квадрату на самиздат не заставил себя ждать. Ведь своего стукача в общине во время расправы над христианами, Квадрат не тронул.

Воины уже ломились в дверь философа Неона, когда тот передал ему рукопись, вывел тайным ходом и велел бежать к морю. Сам же пошёл открывать воинам дверь и возгласил с порога:

– Да я философ Неон, бывший стоик и почитатель нашего императора, теперь христианин.

С ним расправились здесь же, на пороге дома – и суда никакого не надо.

На пути к пристани воины настигли и Турвона. Сбили ударом на землю, принялись пинать ногами.

– Где, рукопись?! Отвечай, крыса книжная, где рукопись?!

Забили насмерть, только рукописи не нашли.

А рукопись уцелела. Мы не знаем как, но ныне читаем составленное на её основе житие.

Остап Давыдов