Интервью с Алексеем Марченко — Экклесиология. Католичество, Православие, Протестантизм.

Алексей Марченко — один из новых авторов портала «Христианская Россия», преподаватель-исследователь, специализирующийся на гражданском праве, международных отношениях и экономике. Известен своим участием в дебатах с православным катехизатором Петром Пашковым на площадке миссионерского центра «Атриум» по вопросам богословия Православия и Католичества 27 января  2018 г., является католиком с 2013 года.

В нашей сегодняшней беседе мы обсудили основы католической экклесиологии, границы полномочий церковных институтов, а также парадигмы понимания единства Церкви. Надеемся на успешное продолжение нашего сотрудничества и дальнейшее расширение круга наших авторов и респондентов.

— Какие религиозно-философские идеи лежат в основании католического учения о Церкви? 

— Понятие «Церковь» в богословской науке является не менее сложным, чем понятие «религия» в широком значении этого слова. Навряд ли кто-либо возьмется претендовать на полное раскрытие подобных понятий—существует много различных определений понятия «Церковь» и бесконечные споры по связанным с этим вопросам, которые давно уже вышли за пределы узко-конфессиональных границ.

Если попытаться порассуждать об идее церковности в Католицизме, то лично мне вспоминается положение католического катехизиса, согласно которому «Господь Иисус наделил Свою общину структурой, которая пребудет вплоть до полного свершения Царства. Прежде всего Он избрал Двенадцать апостолов во главе с Петром.» (ККЦ, 765).

Отсюда мы видим, с одной стороны, положение о том, что Церковь есть структура, которая пребудет вовек. Данное положение по факту разделяется всеми Церквами, имеющими учение об апостольском преемстве рукоположений. Оно отличает данные Церкви от старообрядцев-беспоповцев и подобных им групп (которые верят, что такая часть структуры Церкви как священство может быть утрачена), и от ряда протестантских направлений Христианства (которые считают пасторат сугубо выборным органом, не имеющим структурной власти, происходящей именно от преемства рукоположений от апостолов).

С другой же стороны, мы видим особый акцент на главенстве апостола Петра—которое по-разному понимается уже и в рамках Церквей, имеющих апостольское преемство, и данное различие понимания разделяет эти церкви друг от друга. Католичеству свойственно прямое понимание Священного Писания по данному вопросу таким образом, что «Господь поставил одного Симона, которому дал имя Петpa, камнем Своей Церкви. Он дал ему ключи от нее; Он поставил его пасти все стадо» (ККЦ, 881).

Эта структурная роль апостола Петра согласно представлениям католиков, была унаследована Римскими Папами (так как важные структурные части не могут быть упразднены в истории по той же логике, по которой не может быть упразднено священство). Таким образом, для католиков «Папа, епископ римский и преемник святого Петра, «есть постоянное и видимое начало и основа единства и епископов, и множества верных». «Ибо римский первосвященник имеет над Церковью, в силу своей должности наместника Христа и пастыря всей Церкви, полную, верховную и вселенскую власть, которую он вправе всегда свободно осуществлять»» (ККЦ, 882).

— Как соотносятся границы полномочий Папы, Вселенского Собора и Ватиканского Синода в решениях по вопросам веры, а также церковной дисциплины и нравственности? 

— Папа Римский в Католицизме обладает серьезной вероучительной властью. Так, согласно каноническому праву, «Безошибочностью в учительстве в силу своей должности обладает Верховный Понтифик, когда он как высший Пастырь и Наставник всех верных Христу, обязанный укреплять своих братьев в вере, окончательным образом провозглашает учение о вере или нравах, которого надлежит придерживаться»(ККП Кан. 749 – § 1.). Следует выказывать если и не согласие веры, то, во всяком случае, благоговейное послушание разума и воли тому учению о вере или нравах, которое Римский Понтифик или Коллегия епископов возвещают, осуществляя аутентичное учительство, даже если они не намереваются провозгласить его окончательным образом. Поэтому верным Христу нужно стараться избегать всего того, что не сообразуется с этим учением. (ККП. Кан. 752).

Для Католицизма характерно не противопоставлять власть Римского Папы различным формам соборности (коллегиальности), которые ее дополняют. Так, согласно католическому катехизису: «Христос установил двенадцать апостолов «как коллегию или постоянное объединение, главою которого поставил Петра, избранного из их среды». «Как по установлению Господа святой Петр и другие апостолы составляют единый апостольский собор, так и Римский Первосвященник, Преемник Петра, и епископы, преемники апостолов, составляют единое целое» (ККЦ, 880). Вселенский Собор является собранием епископов вокруг Римского Папы. Так, согласно каноническому праву » Постановления Вселенского Собора имеют обязательную силу лишь в том случае, если они были одобрены Римским Понтификом вместе с отцами Собора, утверждены им и обнародованы по его повелению.» (ККП Кан. 341 – § 1.).

Синод епископов— это совещательный орган при Римском папе. Он был создан Павлом VI в соответствии с декретом II Ватиканского собора Christus Dominus. Папа Римский служит его председателем, определяет повестку дня, созывает и распускает его. Кроме того, существуют «епархиальные синоды», являющиеся нерегулярными съездами духовенства и мирян той или иной епархии. Таким образом, уместно вспомнить, что ««Коллегия епископов обладает властью не иначе, как в единении с Римским Первосвященником в качестве главы». Как таковая эта Коллегия «является носительницей также верховной и полной власти над всей Церковью, но власти, которая не может осуществляться иначе как с согласия Римского Первосвященника»» (ККЦ 883).

— В обыденной жизни Папа может заблуждаться и ошибаться. Какие условия должны быть соблюдены для признания его высказываний безошибочными?

— Вопрос о возможности ошибок Римского папы хорошо резюмировал в свое время доктор Эдвард Фезер, и мне остается лишь попытаться изложить в упрощенном виде его работу. Надо вспомнить, что согласно I Ватиканскому Собору:

«Папа Римский, когда он говорит «с кафедры», то есть когда, исполняя свои обязанности учителя и пастыря всех христиан, определяет, в силу своей верховной апостольской власти, что некое учение по вопросам веры и нравственности должно быть принято Церковью, пользуется, с Божественной помощью, обещанной ему в лице блаженного Петра, той безошибочностью, которой Божественный Искупитель благоволил наделить Свою Церковь, когда она определяет учение по вопросам веры и нравственности.Следовательно, эти определения папы Римского непреложны сами по себе, а не из-за согласия Церкви».

В тексте Собора, таким образом, определяется несколько условий для осуществления этого учительства. Во-первых, Папа должен указывать на свою верховную учительскую власть, которой он обладает как преемник Петра, а не просто выступать как частный богослов, делать импровизированные высказывания и т. п. Соответственно, можно сказать, что осуществление экстраординарного учительства, скорее всего, включало бы в себя некую формальную и торжественную декларацию. Во-вторых, он должен обращаться к некому вопросу, затрагивающему веру или нравственность. Такое учительство не относится к чисто естественнонаучным вопросам, вроде числа элементов в периодической таблице, или к политическим, вроде оценки какого-нибудь законопроекта, и т. п. В-третьих, Папа должен «определять» некую доктрину в том смысле, что он провозглашает ее официальным учением, обязательным для всей Церкви. Такое учительство не касается того, что относится лишь к местным проблемам или зависит от неких обстоятельств.

В текстах I Ватиканского Собора мы видим также положение: «Ибо Святой Дух был обещан преемникам Петра не для того, чтобы через Его Откровение они распространяли новое учение, но чтобы с Его помощью они свято хранили и верно излагали Откровение, переданное через Апостолов, то есть залог веры».

Раз так, папское учительство не может противоречить Писанию, Преданию или предшествующему обязывающему папскому учительству. Не может оно вводить и неких полных новшеств. Папы вправе лишь сохранять и толковать то, что получили. Они могут делать выводы из более раннего учительства или прояснять его там, где оно выражено двусмысленно. Они могут официально делать обязательным то, чему до сих пор учили неформально. Но обратить вспять предшествующее учительство они не могут, как не могут и создавать «из ничего» новые доктрины.

Аналогично и II Ватиканский Собор в «Dei Verbum» учит, что Церковь не может учить противно Писанию:

«[Живое Учительство Церкви] не превосходит Слова Божия, а служит ему, уча только тому, что было передано, так как в силу Божественного поручения и при содействии Святого Духа оно благочестиво внимает Слову, свято хранит, верно излагает его…»

Папа Бенедикт XVI так выражает это в своей проповеди 7 мая 2005 года:

«Папа не является неким абсолютным сувереном, чьи мысли и желания воспринимаются как закон. Наоборот, служение Папы – это гарантия послушания Христу и Его Слову. Папа не должен провозглашать свои идеи, но напоминать постоянно самому себе и Церкви о послушании Слову Божию, перед лицом любых попыток переделать и выхолостить его, а также противостоять любым проявлениям оппортунизма…

Папа осознает, что в своих решениях он связан с великими общинами веры всех времен, что, принимая решения, он обязан учитывать толкования, сложившиеся на протяжении всего пути, пройденного паломницей-Церковью. Таким образом, власть Папы заключается не в том, что он находится над Церковью, но в том, что он служит Слову Божию, и на нем лежит ответственность сделать так, чтобы это Слово и далее пребывало в мире во всем своем величии и звучало во всей своей чистоте и целостности».

— В богословской мысли Христианского Запада и Востока всегда существовали две парадигмы понимания единства Церкви. Одна из них основана на главенстве иерархического начала в ее жизни, другая — на сакраментальном единстве христиан посредством евхаристического богослужения.

В ходе экуменического диалога католиков, православных и протестантов от представителей отделенных от нас конфессий можно часто услышать критику «бюрократизации» церковной жизни у католиков. На какие авторитетные источники мы можем опереться, чтобы развеять эти стереотипы и донести до православных и протестантов свидетельство католической веры?

— Стоит отметить, что на Востоке мы навряд ли видим единую стройную концепцию относительно церковного управления. Во-первых, существует критика латинского папства. Во-вторых, мы видим претензию Константинопольского патриархата на «primus sine paribus» (Концепция первого без равных, которая доступна для русскоязычного читателя, например, в переведенной на русский язык статье митрополита Прусы Эльпидофора, профессора Университета Фессалоник имени Аристотеля). В-третьих, мы видим умеренную компромиссную позицию католическо-православных экуменических документов , в том числе Равеннского и Кьети, в которых так или иначе в некоторых контекстах признается римское первенство.

Для меня сильной цитатой по вопросу власти Рима является изречение из славянского Номоканона, восходящего к святым Кириллу и Мефодию, а именно комментарий к 28-у канону Халкидонского Собора:

«Не является верным то, что святые Отцы даровали первенство древнему Риму… Оно (первенство) пришло сверху — это первенство происходит от Божьей Благодати… Достоинство и важность пастырской иерархии устанавливаются не милостью светской власти, а избранием Божьим и Апостольской Властью… Вот почему преимущества древнего Рима будут продолжаться до конца» (оригинальный текст см. Византийский Временник, 1897, IV; анализ текста см. у Мартина Жюжи: Le plus ancien recueil canonique slave et la primauté du Pape).

Если же говорить о бюрократизации и некотором «юридизме» католиков, то если быть последовательным—тогда стоит обвинить в этом и правовые постановления Вселенских Соборов, Апостольские правила, которые признаются православными. У православных каноны зачастую не функционируют в реальности по разным причинам. Мне видится интересным рассуждение на эту тему священника УПЦ МП отца Феогноста Пушкова в его ролике «Канонический коллапс Православия». Тем не менее, меня его концепция и подобные позиции оправдания юридического краха не убеждают—это не то, что было в еще неразделенной Церкви. То серьезное отношение к канонам, которое еще помнят православные староверы, оно, в итоге, по принципам куда больше похоже на позицию официального Католицизма, чем современной Греко-восточной православной конфессии.

Протестанты в их отрицании авторитета канонов, как мне кажется, выглядят более последовательными, чем наши восточные оппоненты (которые признают древние каноны, но по разным причинам не руководствуются ими). Но у протестантов появляется проблема методологического индивидуализма и реконструкторства на основе герменевтики Священного Писания. Когда даже из вероучительных положений Вселенских Соборов разные протестантские деноминации выбирают разное—то, что они считают правильным. Критерий Истины смещается от исторической традиции к групповым решениям на основе толкования Священного Писания теми или иными общинами. Это—совсем другой метод, чем метод Единства Священного Писания и Священного Предания, который мы видим во всех исторических церквах с апостольским преемством рукоположений. Стоит добавить—что это новый метод, который крайне навряд ли в похожем виде встречался в античности.

Беседовал Кирилл Белоусов

P.S. Читайте комментарий нашего постоянного автора, православного публициста Юрия Эльберта к этому интервью.